Первый Крестовый Поход

В год от воплощения Господня тысяча девяносто пятый, на пределах Галлии торжествовался великий собор, а именно в Оверни, в городе именуемом Клермон. На нем присутствовал пана Урбан Второй, с епископами и кардиналами. Был же этот собор знаменит большим стечением галлов и германцев, как епископов, так и князей. Устроив предварительно церковные дела, владыка папа выступил (26 ноября) на широкую площадь, потому что не было здания, стены которого могли бы вместить в себе всех присутствующих. Обращаясь ко всем с приятною сладостью риторики, он произнес:

"Народ франков… К вам обращается моя речь, к вам несутся слова моих убеждений. Я хочу вам поведать, что привело меня в ваши пределы, какая ваша крайность и всех верных заставила меня стать пред вами. От пределов Иерусалима и из города Константинополя к нам пришла важная грамота, и прежде часто доходило до нашего слуха, что народ персидского царства, народ проклятый, чужеземный, далекий от бога, отродье, сердце и ум которого не верит в господа, напал на земли тех христиан, опустошив их мечами, грабежом и огнем, а жителей отвел к себе в плен или умертвил... церкви же божии или срыл до основания, или обратил на свое богослужение... Кому же может предстоять труд отомстить за то и исхитить из их рук награбленное, как не вам... Вас побуждают и призывают к подвигам предков величие и слава короля Карла Великого... и других ваших властителей... В особенности же к вам должна взывать святая гробница спасителя и господа нашего, которою владеют нынче нечестные народы... Земля, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, и вследствие того она сделалась тесною при вашей многочисленности: богатствами она необильна, и едва дает хлеб своим обрабатывателям. Отсюда происходит то, что вы друг друга кусаете и пожираете, ведете войны и наносите смер-тельные раны. Теперь же может прекратиться ваша ненависть, смолкнет вражда, стихнут воины и задремлет междоусобие. Предпримите путь ко гробу святому; исторгните ту землю у нечестного народа и подчините ее себе. Земля та... "течет медом и млеком". Иерусалим - плодоноснейший перл земли, второй рай утех..."

Когда папа Урбан... говорил все это и многое другое в этом роде, все присутствовавшие были до того проникнуты одною мыслью, что в один голос воскликнули: "Так хочет бог, так хочет бог!" По рассказам, многие тут же нашили себе красные кресты на одежду в ознаменование себя воинами Христа; первым из них был епископ Адемар, которого Урбан назначил вождем похода, благоразумно воздерживаясь от личного участия в нем.

Среди духовных народных проповедников, распространявших идею похода, особенно выделялся отшельник из амьенской епархии Петр, которому легенды приписывают большее участие в движении, чем это было в действительности. Проповеди этих людей были обращены к очень восприимчивым слушателям. Крайне невежественный простой народ, способный на преувеличение из-за суеверий, ожидал всевозможных земных и небесных наград за участие в походе, а церковь не скупилась, обещая смягчение церковных кар. Многих влекли эгоизм и корысть, они грезили захватом сокровищ или власти в завоеванных странах. Особенно популярной мысль о походе была во Франции, медленнее она созревала в Италии, Испании, Англии и Скандинавии. В Германии к ней относились скептически, даже когда весной 1096 г. беспорядочные толпы поселян и монахов двинулись вдоль Рейна под предводительством двух рыцарей, один из которых многозначительно назывался Вальтер Неимущий. С ними шел и Петр Амьенский, который проповедовал в Кёльне. Возбужденный фанатизм всем своим ужасом обрушился в рейнских городах на евреев, которых тщетно пытались защитить епископы. Предлогом к погрому была версия о том, что они, или их предки, за тысячу лет до этого распяли Спасителя, также они обвинялись в том, что безбожно пользовались нуждой проходивших паломников. Эти беспорядочные полчища неизбежно сталкивались с жителями тех местностей, через которые проходили. Так, одна громадная орда приблизительно в 200 тысяч человек под руководством нескольких дворян вступила в открытую войну с венграми и их королем Кальманом (с 1093 г.), причем она была большей частью уничтожена. Петр Амьенский со своим отрядом численностью около 40 тысяч человек благополучно прибыл в Константинополь. Он хотел дождаться здесь прибытия более надежного войска, но толпа требовала, чтобы он вел ее в Азию. Там, вступив в неравные битвы с сельджуками, эти несчастные были почти поголовно перебиты или взяты в плен. Сам Петр успел вернуться в Константинополь. Можно считать, что до выступления в поход настоящего войска погибло более 100 тысяч человек.

К особенностям этого первого похода принадлежит и то, что в его главе не было ни одного крупного властителя, а немецкий и французский короли в это время находились под гнетом церковного отлучения. Только крупные феодалы собирали вокруг себя вассалов со служилыми людьми. Так действовали во Франции: богатый провансский владетель граф Раймунд Тулузский, граф Гуго Вермандуа, брат короля Филиппа, Стефан, владетель Блуз и Шартра, герцог Роберт Нормандский, брат английского короля Вильгельма II, и граф Роберт Фландрский. Из немцев впереди всех был герцог Нижней Лотарингии с 1089 г. Готфрид Бульонский со своими двумя братьями Евстахием и Балдуином. Из Италии пришли два норманнских князя: Боэмунд, сын Роберта Гискара, и его племянник Танкред. Одних этих имен достаточно для доказательства того, что князьями руководило не только религиозное настроение. Норманнские искатели приключений никак не имели в виду борьбу во имя Господа, а с самого начала думали о возможности захвата земель и владений в восточных странах.

Общего предводительства при этом быть не могло. Каждый князь шел со своим войском к Константинополю по удобному для себя пути. Так, лотарингцы с Готфридом следовали по Дунаю, Раймунд с провансальцами через Далмацию, часть французов и норманны из Апулии - морем. Эта слишком обильная помощь привела в затруднение императора Алексея. Он оградил себя от непосредственной опасности, потребовав от главных руководителей вассальной присяги на те земли, которые могли быть ими завоеваны. Наименьшее сопротивление этому оказал тот, на кого можно было менее всего полагаться - Боэмунд. Самый знатный из полководцев, граф Гуго, тоже не oруднился дать присягу, но Готфрид, прибывший с немцами к Константино-чю 23 декабря 1096 г., оказался упорным. После долгих и тщетных переговоров в Страстную пятницу 1097г. Алексей решительно выступил в бой этив лотарингцев и нанес им полное поражение. Герцог покорился этому эжьему суду", и вслед за ним все прибывшие предводители крестоносцев принесли присягу, за исключением одного Раймунда, в характере которого равно соединялись гордость, монашеское смирение, набожность и алчность. и для него была наконец придумана особая формула присяги, которую он oласился принести.

Войска, переправившиеся в Малую Азию, имели громадную численность: 300 до 400 тысяч вооруженных людей. Убыль должна была стать громадной с первых же дней, потому что военные средства того времени не были приспособлены к ведению войн в совершенно чужих землях, при крайней тленности от родины и при такой массе людей. Первое наступление было фавлено против хорошо укрепленной Никеи, главного города Кылыч-Арсалан, самого могущественного из сельджукских эмиров, или султанов, Малой аи. При битве в открытом поле западноевропейские рыцари показали превосходство, но 20 июня город пал вследствие тайной сделки, благодаря, которой византийские войска вошли в него. Обладание этим городом оказало громадное значение для Алексея. Спустя десять дней крестоносцы встретились на Дорилейской равнине с большим сельджукским отрядом, собранным Кылыч-Арсланом. И на этот раз победа осталась за христианами. При дальнейшем следовании через Малую Азию они страдали от жары и неорганизованности, но неприятель более их не тревожил. Сельджукская власть глубоко не укоренилась и подрывалась раздорами, как и весь мусульманский мир. Естественными союзниками крестоносцев были армяне, поселившиеся между средним Евфратом и Тавром, основав здесь несколько княжств. Уже в этих местностях начался спор между норманном Танкредом oалдуином, братом Готфрида. Успев приобрести расположение населения победами над сельджуками, в течение зимы Балдуин вытеснил из Эдессы князя и утвердил власть за собою.

21 октября 1097 г. главная часть войска христиан подошла к хорошо укреплённой и обильно снабженной продовольствием многолюдной Антиохии. Но они не только встретили здесь сильные препятствия, но и подверглись большой опасности. Не было единства в начальстве над армией, набранной из людей личных национальностей, в числе которых было множество не подчиняввшихся дисциплине бродяг или случайно взявшихся за оружие. Предположение, что главнокомандующим был Готфрид Бульонский, неосновательно; наиболее выдающимся из вождей (но не старшим военачальником или, тем более, невластным распорядителем военных действий) был Боэмунд. Однако осада, хотя и лишенная правильного плана, все же продолжалась, к устью Оронта прибывали новые толпы пилигримов, большей частью на судах: сметливые судовладельцы и торговцы уже спешили воспользоваться крестоносным движением для своих выгод. Магометанские властители в Багдаде и Каире не думали о том, чтобы выручить город, столь важный для ислама, соединенными силами; один Кербога, эмир (атабек) Мосула на Евфрате, двинулся к городу с большим войском. Крестоносцам грозила большая опасность, но Боэмунд завязал отношения с одним армянским ренегатом, жителем Антиохии, и спас своих христианских братьев. Как истенный сын Гискара, он заставил их купить это спасение ценой уступки Антиохии ему во владение. Приступив к штурму в месте, условленном им с армянином, и неожиданно для осажденных, 2 июня 1098 г. он завладел городом. Сельджуки удержали за собой цитадель, находившуюся в южной, возвышенной части города, и когда через несколько дней подошел Кербога со своим многочисленным войском, христиане оказались окружены и в весьма опасном положении. Ради своего спасения многие забывали обеты и спускались за стену на веревках, чтобы очутиться на свободе; но религиозное настроение восторжествовало еще раз. Один человек простого звания по имени Пьер-Бартелеми заявил своему господину, что ему явился во сне святой Андрей и указал на местонахождение драгоценнейшей реликвии - того самого копья, которым проткнули тело Спасителя. Стали рыть землю в указанном месте и нашли копье. Общее воодушевление и сознание опасности восстановили согласие между христианами, между тем как в мусульманском лагере продолжал господствовать раздор. Подкрепив дух войск всеми средствами, христиане 28 июня произвели большую вылазку, окончившуюся удачей и освобождением осажденного отряда. Но согласие было восстановлено лишь на время; скоро оно нарушилось, особенно при появлении заразной болезни, жертвою которой пал и папский легат Адемар. Начались распри, даже на религиозной почве: норманны препирались с провансальцами, оспаривая подлинность найденного священного копья. Толпа между тем становилась все нетерпеливее, указывая на конечную цель похода - Святой город. Требования ее становились столь грозными, что вожди решились тронуться с места. То же повторилось под Триполи, где хотел остановиться граф Раймунд Тулузский, чтобы завоевать тут по дороге владение, подобно тому, как его враг Боэмунд взял себе Антиохию. Наконец 7 июня 1099 г. войско достигло высот, с которых открылся вид на Святой город. Здесь вновь произошел общий взрыв восторга: все пали на колени, славя Господа за то, что сподобил их дожить до такой минуты.

Город защищали войска каирского султана из дома Фатимидов под началом султанского визиря. Число способных носить оружие было в христианском лагере уже невелико - около 20 тысяч человек. Первый штурм не удался. Но поблизости оказался лес, предоставивший строительный материал для №ух подвижных башен; осадное искусство того времени еще не шло далее средств, оставленных древностью. Генуэзские суда прибыли в Яффскую гавань с нужными приспособлениями и орудиями как раз вовремя. После вооруженного обхода вокруг города для воодушевления воинов 14 июля приступили к новому штурму. 15 числа утром в 9 часов - по другим источникам, после полудня - осаждающим удалось спустить подъемный мост с восточной башни на стену, а в другом месте пробить брешь, благодаря чему ворвались в город с одной стороны Готфрид и его брат, с другой - норманны: Танкред и герцог Роберт, с третьей - провансальцы, воспламененные появлением "небесного борца с Масличной горы". Цель была достигнута, хотя и ценой громадных потерь, и было еще вопросом, стоило ли добывать этот город ценой таких жертв. Победители удовлетворили прежде всего свою жажду мщения, беспощадно истребив во взятом городе все сарацинское население. Описания этого побоища достигают апокалипсического пафоса: "крови было пролито столько, что она доходила до конских удил". Обыкновенно такие отчеты кровавее самой действительности, но, однако, нет сомнения, что здесь в эти минуты совершались ужасы, превосходившие виденное когда-либо на земле, и тем более грустные и позорные, что опьянение фанатизмом ставило их в заслугу людям. Затем воины отмылись от грязи и крови, следов битвы и грабежа и потянулись всей толпой на покаянное поклонение Гробу Господню. Но положение дел требовало немедленного принятия мер для сохранения за собой великого завоевания. Было необходимо учредить здесь правление. Весьма характерно, что духовные лица, бывшие при войске, вполне проникнутые крайним понятием о превосходстве божеского над человеческим и духовного над мирским( что в то время и в их сословии считалось тождественным) требовали учреждения церковного государства, избрания патриарха. Столь же характерно и то, что светские властители, многие из которых понимали, что важные политические вопросы не решаются одними словами, противились этому предложению и хотели избрать мирского правителя.

Но его титул смущал некоторых, и возможно, не одному недалекому графу Раймунду Тулузскому, которому первому была предложена власть, казалось грехом принятие королевского титула И венчание королевской короной. Голоса соединились в пользу заслуженного вождя, вполне благочестивого в духе того времени, достаточно опытного и ловкого в мирских делах и сверх того обладавшего весьма ценным достоинством - невыделяться ни в каком отношении. Таким был Готфрид Бульонский. Он принял титул "Охранителя Гроба Господня", причем ему весьма скоро пришлось оправдать это название на деле. Фатимидский губернатор Иерусалима ал-Афдал успел спастись и со значительным числом защитников города собрал подкрепления, в изобилии стекавшиеся к нему при возраставшем воз буждении мусульманского мира, и уже стоял с сильной армией у Аскалона.Сражение произошло под стенами этого города; христиане под предводительством Готфрида одержали полную победу над превосходящими силами не приятеля. Опасность на ближайшее время была устранена.

Но завоевание Святой земли все же было лишь поверхностным и удалось главным образом только благодаря раздорам, волнениям и неустройству мусульманской стороны. Такое же отсутствие единства водворилось и среди победителей, породив целый ряд усобиц и смут, которые тянулись десятилетиями, но были лишены всякого интереса. Значительнейшей позицией христиан было Антиохийское княжество, которое Боэмунд сумел утвердить за собой с большой прозорливостью и твердостью, хотя его старались отнять и соперники князья, и император Алексей, и сельджукские эмиры. При битве с одним из последних он попал в плен, приблизительно в то время, когда в Иерусалиме умер Готфрид (1100 г.). После его смерти тотчас же возник спор между духовно-норманнской партией и князем Балдуином Одесским, оратом Готфрида. Будучи избран, Балдуин не пренебрег королевским титулом: христианский идеализм первого иерусалимского властителя более не проявлялся в его преемниках. Все уже поняли, что и на Святой земле дела идут, как и на простой, и что здесь смело можно обходиться и без королевского титула.